Везучий
Полковник Долгих на минуточку задумался, когда при опросе курсантов на занятиях по тактике, речь зашла о везении на войне. Он бы многое мог им рассказать из своего Афганского опыта, но можно ли сейчас? Совсем недавно начался 1982 год, и официальные органы не поощряли рассказы о реалиях тех событий. С лица полковника еще не успел сойти стойкий южный загар, полученный в далеком городе Кандагаре, где он два года до того, как стать преподавателем тактики военного училища, командовал десантным полком. Его китель украшали два ордена и две нашивки за ранения, и вся его богатырская квадратная фигура, за которую курсанты прозвали его Шифоньером, выражало непреклонную решимость и командирскую волю.
- В начале 80-го, - начал он, - ко мне в полк на должность командира десантного взвода прибыл молодой лейтенант, совсем недавно окончивший училище. И надо же такому случиться, что когда он проверял технику взвода, вылезая из башни боевой машины, случайно нажал ногой на электропуск пушки. В стволе находился снаряд – произошел выстрел. Этим выстрелом был убит сержант – заместитель командира взвода, стоявший впереди машины… Надо отдавать лейтенанта под суд, но жаль было гробить из-за нелепого случая еще и его жизнь. Да и убитого этим не воскресишь. Решил так: сержанта оформлять, как погибшего в бою, а лейтенанта представить на суд его сослуживцев.
Поставил я лейтенанта перед строем роты (а надо сказать, что личный состав роты уже участвовал в боях) и спрашиваю: «Что с ним делать? Как решите, так и будет.» И бойцы сказали: «Пусть вину искупит своей кровью в бою, а до этого ему ни наград, ни званий не давать.» Я утвердил их решение.
В течении почти двух лет я посылал этого лейтенанта в самые опасные места: Он у меня из боев не вылезал. Воевал он геройски, порой шел на верную смерть, но был, как заговоренный. Вокруг него гибли люди, а он из самых невероятных передряг выходил без единой царапины. Если бы его хоть немного задело, я бы сразу представил его к званию Героя, но …
Когда он уезжал по замене в Союз, не получив за свои подвиги ни наград, ни очередного звания, единственное, что я мог для него сделать, это написать отличную характеристику.
Взгляд полковника затуманился, словно он заново переживал те дни:
– Вот такой был … везучий.
Урок войны
Рядовые Витька и Сережка служили в Афганистане недавно. Раньше они «отпахали» полгода в «учебке» под узбекским Термезом, где прошли полную акклиматизацию к местным условиям и получили военную специальность стрелка-автоматчика. Здесь, в полку на окраине Кабула, им нравилось, – ведь кругом столько интересного, совсем другая страна, другие люди. А то, что тут идет война, пока было видно только издали. Друзья уже привыкли к ежедневным залпам реактивного дивизиона «Ураган», стоявшего неподалеку, да уханью по ночам гаубиц, развешивающих над окрестностями осветительные снаряды.
На «боевые» их пока не брали и самое трудное, что доверили – это наряд по столовой. Дежуривший по столовой прапорщик приказал им загрузить в кузов машины коробки, банки и другой мусор, оставшийся от использованных продуктов и залезть туда же самим, чтобы потом на свалке все это выгрузить. Загруженная машина, миновав КПП полка, подъехала к расположенной невдалеке свалке. А надо сказать, что вокруг нашего расположения и вдоль дорог были установлены минные поля. Чтобы туда никто не лазил по периметру полей стоял забор из колючей проволоки с табличками на русском и местном языках: «Осторожно! Мины!» Некоторые мины были специально поставлены так, чтобы их было заметно: приподняты на штырях над землей – и растяжки в разные стороны, наверное, специально для тех, кто читать не умеет. Свалка располагалась прямо возле «колючки».
Быстренько разгрузив машину, Витька с Сережкой заинтересовались минным полем. Рассматривая голую, каменистую, с жухлой травой, землю за проволокой, у них возникла мысль, что это бутафория, что надписи и торчащие мины, это так, для испуга, а там, дальше в середине поля, ничего нет. Кому из них первому пришла идея проверить это на деле, не знаю. Но, подойдя к проволочному забору, они кинули за него пустую бутылку…
Вверх взвился сноп огня, дыма и пыли: Витька получил осколок мины в лоб, Сережка – в живот…
В госпитале их поставили на ноги за несколько дней – ранения не были тяжелыми. Вскоре они вернулись в строй и нормально дослужили до «дембеля». Но этот жестокий урок войны оставил им отметины шрамов на всю жизнь: война не прощает баловства.
Хэбэ1 для музея
Над Кабулом висело, как обычно жаркое лето. Последнее лето пребывания Советских войск в Афганистане. Территория нашего мотострелкового полка занимало пологий склон горы Курук на окраине афганской столицы. Невдалеке, на соседних склонах, располагался штаб 40-й армии – мозговой центр Ограниченного контингента. Туда-то и был вызван ранним утром замполит полка подполковник Стаднюк. Вернулся он взмыленный и, пройдя в кабинет, немедленно вызвал своих помощников – секретарей партийной и комсомольской организации полка. Вскоре парторг майор Пугачев и «комсомолец» старший лейтенант Волобуев доложили ему о своем прибытии. Предложив им сесть, замполит посмотрел на них задумчивым взглядом формулируя в уме предстоящее им задание. Парторг и комсорг оба были усатые, загорелые, ладно сбитые, только первый кряжистый, а второй длинноватый. Оба служили в Афганистане не первый год, имели по ордену и готовы были выполнить любую поставленную задачу. Кроме того, они в полку славились тем, что могли целый день гонять шашки по нардам.
– Начальник политотдела армии, – начал замполит, – приказал к вечеру доставить ему пробитое пулями и залитое кровью хэбэ погибшего. Это нужно в какой-то военный музей, не то в Ташкент, не то в Москву. Самолет сегодня вечером… Потерь у нас за последнее время, слава богу, не было (замполит хоть в бога не верил, но мысленно перекрестился), а задачу выполнять надо. Что-нибудь придумайте. Короче, к 17 часам принесите мне нужное хэбэ.
Пугачев с Волобуевым полученному заданию не удивились – на войне уже всякого насмотрелись – взяв под козырек и сказав: «Есть!», отправились выполнять.
– Пойдем в 1 роту, у меня там старшина знакомый, возьмем какое-нибудь старое хэбэ, а потом его доведем до кондиции, – предложил «комсомолец».
Так они и сделали. В каптерке роты выбрали старое, выгоревшее до белизны на солнце хэбэ, на улице, бросив его в пыль, потоптали. Потом, вооружившись пистолетом и автоматом, повесили хэбэ на каменную стену, окружавшую расположение полка и выпустили в него по обойме. Половина задачи была выполнена, осталось «обагрить» хэбэ кровью. Но где же ее взять? На этот раз придумал парторг: – В медпункте, наверно, есть запас крови, попросим у врача.
В медпункте врач, выслушав товарищей, развел руками: – У нас кровь не хранится, но… приходите после обеда, когда будет прием больных. У первого посетителя, который придет и скачаем немного крови.
После обеда Пугачев с Волобуевым сели в медпункте играть в нарды в ожидании больных. Шашки бегали по доске, час шел за часом, но посетителей не было.
Врач начал ругаться: – Черт! Когда не надо – косяком прут, а когда надо – никого!
Время уже поджимало и тогда «комсомолец» сказал, вставая от нард: – Ну раз такое дело, бери мою кровь, «кровопивец».
… Замполит просиял от удовольствия, увидев выполненный приказ. Вернувшись из штаба армии, он объявил своим подчиненным благодарность за проявленную находчивость.
Много лет прошло с той поры. Может и сейчас лежит в каком-нибудь музее выжженное афганским солнцем, пробитое пулями хэбэ, политое кровью «комсомольца» полка старшего лейтенанта Волобуева.
1 - Хэбэ – хлопчатобумажное обмундирование
